психотерапевтическая помощь при шизофрении

[Olga Sokolova]

При шизофрении психотерапевтическая помощь не только возможна, но и показана

__psy.su/interview/2305/

Предлагаем вашему вниманию интервью с Сергеем Эрнстовичем Медведевым. Сергей Эрнстович - психиатр-психотерапевт, кандидат медицинских наук, врач высшей категории, семейный терапевт, член Общества семейных консультантов и психотерапевтов.

- Сергей Эрнстович, согласно имеющейся информации, лабораторной диагностики для данного заболевания не существует, как же специалистам удается распознавать шизофрению?

- Вы правы, лабораторных методов диагностики на данный момент нет. Диагноз определяет консилиум врачей-психиатров по критериям действующей международной классификации болезней (МКБ).

Появление понятия «психическое заболевание», возникновение медицинской модели в психиатрии было прогрессивным. Оно позволило специалистам приступить к изучению этого феномена с научных позиций. Недостатков у данной модели тоже хватает. Выделяют различные варианты течения шизофрении, расширяют и сужают диагностические рамки. За эту неконкретность современную психиатрию многие критикуют, зачастую, вполне справедливо. Есть даже специалисты, которые призывают отказаться от термина «шизофрения» вообще. Так в Японии вместо прежнего термина «seishin-bunretsu-byo», переводимого, как «болезнь расщеплённого разума», с 2004 года применяют термин «tōgō-shitchō-shō», означающий «расстройство интеграции». Сейчас в психиатрии идет замещение и других терминов, которые широко использовались в прошлом. Так в современной действующей классификации уже нет таких диагнозов как «дебильность», «имбицильность», «идиотия», «истерия» и так далее, поскольку данные термины с течением времени превратились в стигмы. Я думаю, что это правильный подход, поскольку психиатрия должна быть ориентирована на потребителя психиатрических услуг, а потребителем в данном случае является психически больной и его семья.

- Но является ли в данном случае семья потребителем? Ведь в нашей стране по закону лечением таких больных должно заниматься государство, а не родственники: психические заболевания относятся к заболеваниям, которые подлежат обязательному медицинскому страхованию.

- Действительно, в России помощь психическим больным по закону оказывают государственные учреждения здравоохранения, но государству не удается удовлетворить все потребности таких людей: оно предоставляет психиатрическую помощь, которая может заключаться в госпитализации и назначении фармакотерапии. Психологическая же помощь данной категории пациентов, - а тем более психотерапия, - не входит в перечень услуг, подлежащих обязательному медицинскому страхованию. Поэтому психологическую помощь больные психическими заболеваниями получают, увы, гораздо реже, чем им это требуется.

Тем не менее, психотерапевты работают с больными шизофренией и, зачастую, очень успешно. Здесь мы затрагиваем очень важную проблему, о которой стоит сказать подробнее: проблему взаимодействия двух специалистов, – психотерапевта (психолога) и психиатра, – которые работают с одним и тем же пациентом. Современная помощь психически больному человеку должна быть комплексной. Это означает сочетание биологических методов лечения, которыми владеет психиатр, и психологически ориентированных методов, которыми владеют психолог и психотерапевт. Если я, являясь психотерапевтом с медицинским образованием и зная лекарственные средства, буду вмешиваться в назначения лечащего врача-психиатра, то я вступлю с ним в конкуренцию, и это неизбежно снизит эффективность помощи, как пациенту, так и его семье. Если психиатр будет обсуждать с пациентом и критиковать мои психотерапевтические интервенции, то конфликт также неизбежен. Эффективность работы снижается, если один из специалистов пытается взять на себя все и говорит, например, что шизофрения должна лечиться исключительно психотерапией или, наоборот, говорит о том, что психотерапия больному шизофренией не нужна и даже противопоказана, достаточно только лекарств. Психофармакотерапия действительно достигла высокого уровня эффективности и безопасна, при квалифицированном ее применении, но нельзя ожидать от лекарств того, чего они не могут сделать.

- А что именно они не могут сделать?

- Лекарства помогут улучшить состояние пациента, но они не в силах заменить психотерапию. Здесь мы опять возвращаемся к медицинской модели шизофрении. Она сыграла позитивную роль: благодаря появлению этой модели к психически больным людям стали относится более гуманно, ведь, если мы считаем шизофрению заболеванием, то мы должны распространить на нее и все остальные положения, которые касаются заболеваний. А современный био-психо-социальный подход в медицине подразумевает, что человеку нужно оказать помощь биологическими средствами (например, назначить лекарственные препараты, если это необходимо), способствовать решению психологических проблем и помочь адаптироваться социально. То есть, современная модель включает в себя сочетание разных подходов. Психологическая помощь может быть полезна не только самому человеку, но и его семье.

Психологическое благополучие – это часть понятия «здоровье», она не менее важна, чем физическое состояние человека. И это касается не только психических заболеваний. От психологического состояния пациента напрямую зависит, будет ли он выполнять назначения врача. Это верно для любой области медицины - травматологии или офтальмологии, например. Я намеренно не упоминаю такие специальности как неврология, кардиология и гастроэнтерология. В этих областях медицины необходимость психотерапевтической помощи очевидна для всех.

Я работаю в многопрофильной больнице Медицинского университета. В ней 9 корпусов, из них 7 лечебных и лечащие врачи из каждого корпуса направляют ко мне пациентов. Психологическая помощь способствует сокращению сроков лечения, улучшает его результаты и, в конечном счете, способствует повышению качества работы врачей.

- И государству тоже это выгодно, поскольку сокращаются сроки пребывания человека в больнице.

- Государству это чрезвычайно выгодно! Под руководством профессора Эдмонда Георгиевича Эйдемиллера (одного из основоположников семейной психотерапии в СССР) я провел исследование, которое называется «Особенности аналитико-системной семейной психотерапии и динамика психопатологических адаптационных и семейных показателей у больных параноидной шизофренией». Диссертация была защищена в НИПНИ имени В. М. Бехтерева

В этом исследовании доказано, что проведение, в среднем, около 20 сессий в течение полугода (в формате аналитико-системной семейной психотерапии) приводит к снижению количества повторных госпитализаций в течение года почти вдвое. Содержание пациента в психиатрическом стационаре – с койко-днями, питанием и дорогостоящими медикаментами, с зарплатой квалифицированно подготовленному персоналу и различными надбавками за вредность, обходится государству очень дорого. Снижение повторных госпитализаций приводит к снижению затрат из казны. Кроме того, успешная терапия способствует повышению социальной компетенции психически больных, они полностью или частично отказываются от государственных пособий и устраиваются на работу. Это исследование показывает, что психотерапия может использоваться как эффективный и экономически выгодный для государства способ реабилитации психически больных.

С момента начала исследования уже прошло 4 года и мы имели возможность наблюдать состояние пациентов в динамике. Те пациенты, которые поддерживают контакт с психотерапевтом (уже не чаще одного раза в месяц) и принимают назначенные лекарства, за это время ни разу не были госпитализированы. Это закономерно: стены не лечат, лечат препараты. В некоторых развитых странах (например, в Германии) те 20 сессий, которые требуются для реабилитации пациента и восстановления его социальной компетенции, могут быть оплачены по страховке. При неврозах, пограничных расстройствах, на Западе больше шести сессий не оплатят, но при тяжелых психических заболеваниях до 20 сессий пациент и его семья могут получить по страховке.

На Западе проводится деинституционализация психиатрической помощи. Это означает отказ от институциональной психиатрии и сведение к минимуму пребывания пациентов в стационарах.

Государственные средства используются более эффективно в том случае, если применяются современные препараты, которые помогают быстрее добиваться ремиссии, зачастую, позволяя пациенту вернуться на доболезненный уровень функционирования. Психотерапия способствует повышению уровня социальной компетенции больного и улучшает лекарственный комплайенс. Пациент не отказывается от лекарств, а находит им место в своей жизни и лекарства не мешают, а наоборот помогают ему жить. Человек начинает относиться к своему заболеванию сознательно: «у меня есть некоторые особенности моей психики, которые заставляют меня избегать некоторых вещей, придерживаться определенных правил и принимать лекарства». Этот подход применим не только к психическим, но и к соматическим заболеваниям. Например, есть больные сахарным диабетом, постоянно принимающие инсулин. Многие из них живут активной жизнью. Почему бы психически больному человеку, который соответствующим образом информирован о состоянии своего здоровья и получает лечение, также не вести активный образ жизни? Это вполне возможно и психотерапия может способствовать повышению уровня его адаптации.

- Почему при исследовании и лечении шизофрении вы обратились именно к системной семейной психотерапии?

- Потому что это эффективно. С таким заболеванием как шизофрения связано множество мифов. Например, есть миф о том, что при шизофрении психотерапия не нужна или даже вредна. Я сталкивался с тем, что коллеги с ужасом говорили: «А что я там буду делать? Это же шизофрения!». Однако в системном подходе нет принципиальной разницы между работой с семьей психически больного и психически здорового человека. При всех формах шизофрении психотерапевтическая помощь семье не только возможна, но и показана. От того, что не все умеют это делать, сам подход плохим не становится.

Важно отметить, что слово «системный» в настоящее время используется неоправданно широко. В данном случае, под «системной» имеется ввиду психотерапия, основанная на принципах Общей теории систем. С позиций системной семейной психотерапии проблема заключается не в конкретных симптомах кого-то из членов семьи, а в функционировании семейной системы в целом. В этом преимущество системного подхода при шизофрении. Психотерапевт будет учитывать и само по себе влияние на создаваемую для семьи новую реальность нарратива о психическом заболевании.

Приведу клинический пример из собственной практики, который также описан в форме ситуационной задачи в главе «Семейная психотерапия при шизофрении» практикума под редакцией профессора Э. Г. Эйдемиллера «Системная семейная психотерапия». Он скоро выйдет из печати.

Больной шизофренией Игнат 26 лет переводился из одного психиатрического отделения в другое, потому что все время затевал драки с пациентами. Молодой человек астенического телосложения выбирал себе в качестве противника самого сильного и рослого мужчину в отделении. На вопросы о том, зачем он это делает, он отвечал, что он думает, что должен подраться, потому что иначе его сочтут гомосексуалистом и изнасилуют его мать. Приходя на отделение, я встречал медсестер, нянечек и пациентов, наперебой рассказывавших о тех странных вещах, о которых Игнат им сегодня поведал.

На приеме он рассказывал мне об этих и других своих болезненных переживаниях, выделяя для этого их из всех остальных и как бы жалуясь на них. Например, он говорил: ему кажется, что его мать людоедка и она съела его отца. Каждый раз внимательно выслушивая его рассказ, я неизменно хвалил его за то, что он, несмотря на свое болезненное состояние, находит в себе силы определять эти мысли как болезненные и рассказывать мне о них. То есть я акцентировал внимание именно на здоровой части его личности и ресурсах.

По сути, в общении со мной он воспроизводил свой привычный способ взаимодействия со значимыми для него людьми. В его отношениях с матерью было много напряжения и противоречий. Матери на свиданиях в больнице он рассказывал о своих болезненных мыслях, а она в ужасе и гневе старалась ему запретить об этом говорить, ругала Игната и пыталась отвлечь, избегала приходить к нему на встречи. Однако в очередной ее приход Игнат снова встречал ее новой порцией «мыслей». Копилось напряжение, получавшее разрядку в эмоционально насыщенных конфликтных объяснениях. Исследовав их взаимодействие и предложив его позитивную коннотацию, а затем и предписав им парадоксальный ритуал, я смог добиться снижения эмоционального напряжения в этих отношениях.

На одной из встреч он сказал мне: «Знаете, Сергей Эрнстович, я думаю, что вы сейчас изнасилуете мою мать, и ей это понравится». Я спросил его, почему он говорит именно об изнасиловании. Он напрягся и, сжав кулаки, подошел ко мне. «Сейчас я хочу вас ударить». Я от всей души поблагодарил его за то, что он сказал мне о своем желании, но не сделал этого. Я сказал ему, что он молодой и сильный человек, и если бы он меня действительно ударил, мне было бы очень плохо. Я обратил его внимание на то, что он нашел в себе силы осознать свое побуждение и рассказать мне о нем.

В этот момент, определились наши роли: он мужчина, а я другой мужчина, представитель другого поколения и я могу быть с ним в одном мире, даже могу быть рядом с его матерью, и мы с ним можем об этом разговаривать. Дополнительной поддержкой его ресурсов было то, что я признаю его мужественность и силу. Игнат успокоился и сел на прежнее место. Немного посидев, он встал и ушел к себе в палату. После этого он отменил несколько встреч, за день или за два предупреждая меня об этом по телефону. Психотерапевты, работающие с психически больными, подтвердят, что психотики обычно не проявляют инициативы в общении с психотерапевтом и легко могут проспать назначенную встречу. А этот пациент каждый раз звонил мне накануне, чтобы перенести консультацию! И мы перенесли четыре встречи (прошел месяц). Потом мы встретились втроем, вместе с его мамой. Он был очень собран и серьезен. Он сказал мне: «Я отказываюсь от дальнейших занятий. Вы неправильно со мной работаете: вы должны были с самого начала мне объяснить, что никто не собирается насиловать мою мать, что ей уже 60 лет, что я не обязан ничего делать, чтобы ее защитить. Почему вы мне сразу об этом не сказали?». Я ответил: «Может быть, если Вы так ясно понимаете свою ситуацию, не так уж важно, как я ее рассматриваю?».

Врачи стали отмечать постепенное улучшение его психического состояния, спокойствие и упорядоченность поведения. Через некоторое время после этого он был выписан. Я знаю, что в настоящее время он принимает лекарства и посещает врача амбулаторно.

Разумеется, для того, чтобы работать с тяжелыми случаями, нужна определенная подготовка. Необходимо знание психиатрии и системной психотерапии, а также прохождение супервизии и личной терапии. Психотерапевт должен хорошо знать свою собственную семейную историю и разбираться со своими «скелетами в шкафах». Это позволяет, в частности, понимать процессы, происходящие в семье психически больного человека. От заблуждения, что шизофрения является единственным во всей нозологической классификации заболеванием, которое не требует психотерапевтической помощи, пора избавляться. Это миф.

Беседовала Юлия Смирнова

01.05.2010
Юлия Смирнова

[Olga Sokolova]

Сергей Медведев - это сын Натальи Бехтеревой, бывшего директора института им. Бехтерева в Петербурге

[sergbabin]

Сын академика Бехтеревой - нынешний директор ее Института мозга человека это Святослав Медведев.
А Сергей Эрстович Медведев другой человек, хотя тоже живет сейчас в Питере.

[Olga Sokolova]

спасибо за поправку