Ольга Балла. пятница, 15 апреля 2011 года, 12.18
Наследник Просвещения
15 апреля исполняется 91 год Томасу Сасу, основателю антипсихиатрии.
Патриарх социальной мысли ХХ века не считает себя принадлежащим ни психиатрии, ни антипсихиатрии и отвергает в их настоящем состоянии обе. Тем не менее психиатрия — именно официальная, институциональная, как он по сей день обзывает её, стоящая на службе у государства и на страже его интересов — очень высоко оценивает вклад Саса в своё развитие.
В прошлом году, спустя почти пяти десятилетий со времён выхода «Мифа душевной болезни» на языке оригинала (а случилось это в 1961 году), вышло её первое русское издание 2010 года1. Это ли не прогресс? Второй труд Томаса Саса, не менее знаковый и нашумевший, но написанный уже после «Мифа», «Фабрика безумия» (1970), увидел русскоязычный свет аж целых три года назад2.
Психиатрия как «болезнь языка» писал(а): Отправной точкой для критики понятия душевной болезни у Саса становится тот факт, что основное занятие психиатров — это всё-таки разговоры с пациентами. Однако рассказывают об этом психиатры так, будто они учёные-физики, описывающие свои эксперименты. Причиной этого недоразумения, по Сасу, стал неоправданный перенос представлений об органической болезни на страдания социально неадаптированных граждан.
В отличие от едва ли не всех своих соратников по интеллектуальной революции 1960-х, уже отошедших в прошлое и занявших прочное место в ряду классиков, Сас, хотя тоже классик, жив: ему 91 (возраст, в котором воображение решительно отказывается представить себе, скажем, Мишеля Фуко или Ролана Барта). Он и теперь пишет в своих американских Сиракузах, штат Нью-Йорк, книгу за книгой — быстрее, чем иные его сторонники, по собственному их признанию, успевают это прочитывать3.
И самое интересное, что при этом о Сасе никак нельзя сказать, что он пережил свои идеи. Пусть старик иной раз может выглядеть нелепым в своём упорстве. В самом деле, с 1961 года всё талдычит, что «душевная болезнь» (любая: и истерия, и шизофрения, и маниакально-депрессивный психоз) — социальный конструкт. И не обращает внимания на то, что давно уже существует громадный массив научных данных, подтверждающих, что та же шизофрения — заболевание мозга, и ставящих её «в ряд с болезнью Паркинсона и рассеянным склерозом» 4.
Патриарх социальной мысли ХХ века не считает себя принадлежащим ни психиатрии, ни антипсихиатрии и отвергает в их настоящем состоянии обе. (В этом смысле весьма красноречивы уже хотя бы названия двух его последних книг: одна из них, изданная в 2008 году, называется «Психиатрия: Наука лжи»5, следующая, вышедшая в 2009-м — «Антипсихиатрия: Шарлатанство в квадрате»6.) Тем не менее психиатрия — именно официальная, институциональная, как он по сей день обзывает её, стоящая на службе у государства и на страже его интересов — очень высоко оценила вклад Саса в своё развитие, удостоив его (а он и не отказывался!) звания почётного профессора психиатрии Государственного университета Нью-Йоркского центра здравоохранения в Сиракузах и пожизненного члена Американской психиатрической ассоциации — той самой, самолюбие которой он не раз очень болезненно задевал своими высказываниями. В свою очередь движение антипсихиатрии считает его одним из своих вдохновителей и, по сути, основателей. Поэтому, что бы ни говорил сам профессор Сас, и его, и антипсихиатрию надо рассматривать вместе, как явления родственные, со-симптоматичные: они, безусловно, симптомы одного и того же социального и культурного состояния.
Младший сын будапештского адвоката Шлезингера приехал в США перед Второй мировой 18-летним. Получил медицинское образование, прошёл интернатуру по внутренним болезням в городской больнице Бостона и в Цинциннати, резидентуру в клиниках Чикагского университета и, наконец, психоаналитическую подготовку в чикагском Институте психоанализа. В 1956-м поселился в американском городке с греческим именем Сиракузы и занялся в тамошнем университете частной практикой и академической психиатрией.
Скандальная известность случилась с ним в 1960-х, сразу после того, как — в том же году, что и «История безумия в классическую эпоху» Фуко — вышла его первая, основополагающая книга о сути (как он её понимал) психиатрии: «Миф душевной болезни». Всё, что он писал в последующую половину столетия, там уже было сказано.
А именно, что «психическая болезнь» — фикция. Этот ярлык психиатры, обслуживающие интересы государства, наклеивают на тех, кто социально не адаптирован, чьё поведение в каком бы то ни было отношении неудобно для общества. Так они оправдывают своё вмешательство в жизнь этих людей, своё право изолировать их, как преступников, и насильственно лечить для их же якобы блага. Сама идея «душевного здоровья», во имя которого всё это делается — губительна: таким образом человеку наносится куда больший вред, чем он, предположительно, мог бы нанести обществу. Психиатрия — никакая не наука и даже не медицина. Это форма социального контроля, властная практика, именем медицины и науки отделяющая «своих» от «чужих». То, что психиатры называют «болезнью» — всего лишь особенности поведения. Болезни бывают только у тела: это — клеточная патология, которую можно обнаружить при вскрытии. А у души болезней быть не может.
О психиатрии как властной практике Сас заговорил не единственным и даже не первым. В один год с книгами Фуко и Саса — случайно ли? — в Нью-Йорке социолог Эрвинг Гоффман издал свой труд Asylums: Essays on the Social Situation of Mental Patients and Other Inmates7. В 1969-м, когда Сас уже дописывал «Фабрику безумия», появилась книга немецкого психиатра Клауса Дёрнера «Гражданин и безумие»8.
Идеи этого рода носились в раскалённом и пьянящем воздухе времени. Условиями содержания больных в психиатрических лечебницах и их общественным статусом тогда многие в западных странах были недовольны (о нашем отечестве не говорю — особая тема). Но дело даже не в этом. Корень всех тогдашних интеллектуальных предприятий — выявление разных форм обусловленности и несвободы, техник и практик власти там, где людям прежних эпох и в голову бы не пришло их заметить. Это и осмысление Другого как культурной фигуры, ценности инаковости, её смыслов. В сущности — продолжение (и усугубление!) работы Просвещения. Сколько бы ни спорили люди 60-х с его наследием — сциентизмом, узко понятым рационализмом… — все они были его наследниками и верили в разум, свободу и ответственность человека.
В отличие от своих соратников по эпохе — того же Фуко или Сартра — Сас не претендовал на создание ни новой модели человека, ни новой этики. Он был и остался практиком.
Вместе с Эрвингом Гоффманом и профессором юриспруденции Джорджем Александером Сас основал Американскую ассоциацию за отмену недобровольной психиатрической госпитализации. В 1969-м стал одним из учредителей Гражданской комиссии по правам человека, призванной расследовать и предавать гласности нарушения прав человека в области психиатрии. Учредил он её вместе с Церковью саентологии, к которой, говорят, не имел отношения. Это саентологи, утверждает соратник Саса9, «присоединились» к нему. А Сас это принял, не разделяя их идей, ради борьбы за общее дело и против «терапевтического государства», где «врачи-фармакраты» правят людьми, формируя с помощью своих препаратов их поведение. Он вообще готов был принимать ради этих целей любую поддержку.
Не считая статей и прочих текстов, он написал три с половиной десятка книг. Он учредил даже премию собственного имени: каждый год её вручают людям и организациям, которые защищают личную автономию от подавления государством и добиваются улучшений в области гражданских свобод (в 2007 году эту премию дали Владимиру Буковскому). В 1998-м неугомонный профессор с единомышленниками провёл «Трибунал Фуко о состоянии психиатрии». Трибунал осудил как нарушение прав человека все формы психиатрического принуждения, применяемого к людям на основании всего лишь оценки «опасности» их состояния для самих себя или окружающих. И постановил: пациенты, пережившие психиатрическое «лечение», должны иметь право на материальную компенсацию за причинённые им страдания. Требовали ещё и не того: например, чтобы из списка ВОЗ были исключены как виды заболеваний, вместе со всеми сопутствующими понятиями, шизофрения, маниакально-депрессивный психоз, пограничное состояние.
Антипсихиатрическое движение, питавшееся теми же идеями сопротивления использованию психиатрии в интересах власти и насилию над пациентами, разрослось, вышло за рамки первоначального замысла, включило в себя и другие протесты против дискриминации Иных — прежде всего гей-движение. Сас, причисленный к основателям антипсихиатрии, в дальнейшем её развитии уже не участвовал. Он занимался своими делами.
По основным ценностям Сас — классический либерал: его незыблемые ориентиры — самостоятельная, суверенная и ответственная личность; законный порядок защищающего такую личность государства; равноправный диалог и сотрудничество между всеми участниками социального процесса; равенство их всех перед законом. И при всём при этом в его взглядах на жизнь много, так и хочется сказать, марксистско-прямолинейного и марксистского же наивного: как язвит автор рецензии на русское издание «Фабрики безумия», «исправьте общество, и болезней не будет»10. То есть буквально: стоит перестать позиционировать определённые расстройства поведения как болезнь, перестать насильно лечить социально неудобных, как действительно не будет никаких болезней. Будут лишь затруднения некоторых людей в отношениях с собой и с миром. И эти затруднения вполне можно будет поправить. Надо только правильно организовать психиатрическую помощь и, главное, социальное отношение к тем, кто в ней нуждается.
То, что психиатры зовут «душевной болезнью», на самом деле — неверная стратегия поведения, косный телесный язык, которым человек тщится объяснить своему окружению, как ему трудно. Его (раз уж задачу согласования его с обществом всё-таки никак не отменишь) надо не лечить, не изолировать, а скорее уж учить. Психиатра-врача должен заменить своего рода наставник. Тот, кто поможет человеку осознать, что избранная им стратегия неэффективна, что игра по правилам, которые его угораздило предпочесть, ведёт к проигрышу. Поможет выработать новую стратегию, новые правила игры. А главное — чтобы всё это было добровольно, без насилия и ограничений. Чтобы человек мог от этой помощи в любой момент отказаться. При этом предполагается, что он всегда — что бы ни говорили институциональные психиатры, изобретшие ярлык «недееспособности» — способен осознавать свои действия, отвечать за них и делать выбор.
Это предполагает и изменения в организации общества. «Мы можем стремиться, — пишет Сас, — к созданию общества, в котором государство, осуществляя общественный контроль, особенно связанный с применением уголовного законодательства, не будет признавать ни стигмы, ни статусных символов или категорий. Производство профессионалами с одобрения государства стигматизированных личностей и классов людей прекратится, и все будут равны перед государством»11.
Злонамеренную же «институциональную психиатрию» даже не стоит труда разрушать. Она, по сей день уверен пропагандист идей Саса Джеффри Шалер, сама себя разрушит — стоит лишь «(цензура РКН -1 слово) незримую пуповину, связывающую её с матерью-государством. Как только психиатрия станет доступна людям по свободному выбору, она отомрёт естественной смертью. Немногие люди пожелают обращаться к психиатру, которого они не могут нанимать и увольнять самостоятельно. Психиатры знают об этом. Вот почему они так боятся Томаса Саса»12.
Вообще, во взглядах Саса много такого, что желание общества защищаться от него становится очень понятным. Он, с его прямо-таки просвещенческой верой в человека, поддерживает, например, отмену запрета на наркотики. «Поскольку у нас свободный продовольственный рынок, — пишет он, — мы можем покупать все сорта бекона, яиц и мороженого, которые желаем и в состоянии себе позволить. Если бы у нас был свободный рынок наркотиков, мы могли бы подобным образом покупать все сорта барбитуратов, хлоралгидрата и морфия, которые желаем и в состоянии себе позволить»13. И ничего страшного, полагает Сас, не случилось бы. Употребление наркотиков признаётся в западных странах преступлением единственно потому, что запрещено законом, а наркомания — «болезнью» потому, что всё неудобное здесь называют болезнью автоматически (толстый — значит больной; изменяешь жене — значит больной; гомосексуалист — значит больной…). А вообще-то употребление наркотических веществ — всего лишь социальный ритуал, один из множества; и сама «зависимость» — не более чем социальное понятие. Западные общества клеймят употребляющих химические вещества как опасных и насильственно вытесняют их за свои пределы, тогда как есть множество культурно санкционированных способов их употреблять на Востоке. Пищу и алкоголь мы ведь тоже употребляем не иначе как в рамках известных ритуалов.
Распахнувший двери. писал(а): Тут-то он и «поставил своей задачей синтезировать многие изученные им взгляды», прежде всего психоанализ и бихевиоризм. Предложить если и не в противовес, то в дополнение этим двум «силам» западной психологии — третью. Создать психологию, которая давала бы возможность ответа на вопросы столь же наивные, сколь и, по собственным его словам, извечные: «Что такое хорошая жизнь? Что такое хороший человек? Как можно научить людей отдавать предпочтение хорошей жизни? Как надо воспитывать детей, чтобы они выросли хорошими людьми?..» «То есть, — признавался Маслоу в книге «К психологии Бытия» (1968), — мы верим в возможность научной нравственности и в нашу способность её сконструировать».
Но так ли уж боятся экстравагантного профессора — ещё большой вопрос.
Ведь уже много десятилетий Сас и традиционные психиатры благополучно сосуществуют в одном культурном пространстве. Каждая из вроде бы противоборствующих сторон нашла и обжила там свою нишу. Более того, именно идеи Саса, казалось бы, провокативные и эпатирующие, легли в основу реформ, существенно изменивших лицо западной психиатрии в 60-е и 70-е годы. Учреждённая им Комиссия по правам человека действует до сих пор и спасла от страданий и гибели тысячи пациентов. Не без влияния Саса, усилиями участников антипсихиатрического движения, гомосексуализм в 1974 году был исключён из принятого в США «Руководства по диагностике и статистике психических расстройств» и, таким образом, из числа болезней. Не говоря уж о том, что Сас и сегодня беспрепятственно и официально издаёт и успешно распродаёт свои книги, а собственные идеи, пока были силы, преподавал с кафедры.
Всё это свидетельствует, на мой взгляд, по меньшей мере о двух вещах. О том, что явно утопичный и как бы даже архаичный характер идей профессора более-менее успокаивает всех, с ним не согласных, и, что ещё интереснее, о том, что именно такой Сас культуре «зачем-то» нужен.
А нужен он как противовес ко многим очевидным, и до сих пор не преодолённым, её тенденциям.
90-летний Сас не пережил своих идей потому, что к вопросам и задачам, которые были поставлены в том числе и им в 1960-е, приходится возвращаться снова и снова, и не только американцам. Впрочем, что тут странного? Ведь они на самом деле не так уж решены, как может показаться. Они, я бы сказала, совсем даже не решены, независимо от того, в какой степени было успешным реформирование психиатрических учреждений в США и других западных странах в 1960—1970-е. Потому что эти проблемы гораздо шире.
Я даже не говорю, в каком состоянии эта отрасль медицины (и в каком положении её пациенты) сейчас в нашей стране, читающей сасовские наивные, архаичные общие места, сасовские преувеличения с полувековым опозданием. Да, он, как может показаться, сильно перегибает палку. Но это и понятно: чтобы явно кривую палку выпрямить, волей-неволей приходится гнуть её в противоположном направлении. И ведь не выпрямилась по сей день.
Дело в том, что вопросы стигматизации Другого и взваливания на него вины за собственные несчастья и неудачи и теперь, спустя полстолетия после выхода в свет «Мифа душевной болезни», актуальны куда более, чем хотелось бы; куда более, чем могли себе вообразить идеалистические умы 1960-х, затеявшие грандиозную интеллектуальную революцию. Какого-нибудь Другого культура всегда изобретёт для собственной консолидации. И то, что Сас на исторически определённом материале так заострил и даже огрубил это обстоятельство, могло бы, пожалуй, и сегодня способствовать отчётливости его видения. Если на место сасовских истериков и шизофреников поставить, ну скажем, чеченцев, мусульман, коммунистов, расистов… (каждый может выбрать на свой вкус), согласитесь, дискурс очень оживился бы.
Отдельный вопрос — можно ли эти проблемы вообще решить раз и навсегда; не коренятся ли они, чего доброго, в человеческой природе как таковой? Но что бы мы на этот вопрос ни ответили, это не значит, что не стоит стараться. «Человеческая природа» — это ещё и то, что формируется благодаря постоянному спору с ней, даже сопротивлению ей самого человека. Это очень пластичная вещь. С ней работать надо.
Так что с днём рождения, профессор! Вы нам нужны.
__________________________
1.Сас Томас. Миф душевной болезни. М.: Академический проект, Альма Матер, 2010.
Рецензия Василия Костырко на это издание.
2. Сас Томас. Фабрика безумия. Сравнительное исследование инквизиции и движения за душевное здоровье. — Екатеринбург: Ультра.Культура, 2008.
3. В этом признавался Джеффри Шалер (Jeffrey A. Schaler) — психолог, преподаватель права и обществоведения в Американском университете в Вашингтоне, пропагандист идей Саса и владелец посвящённого ему сайта в интернете. Перевод на русский его речи о значении и взглядах Саса.
4. «Szasz ignores, — пишет некогда его сторонник, а позже — оппонент, психиатр Э. Фуллер Тори, — a vast amount of evidence, much of which became available in the last decade, that schizophrenia is a disease of the brain in exactly the same sense that Parkinson's and multiple sclerosis are diseases of the brain. By continuing to hold to his 1961 view that schizophrenia is a "myth," Szasz is increasingly viewed as anachronistic».
5.Szasz Т.S. Psychiatry: The Science of Lies. — Syracuse, New York: Syracuse University Press, 2008.
6. Szasz Т.S. Antipsychiatry: Quackery Squared. — Syracuse, New York: Syracuse University Press, 2009. — 208 p.
7. Goffman Erving. Asylums: Essays n the Social Situation on Mental Patients and other Inmates. N.Y.: Doubleday, 1961. Русского перевода до сих пор, кажется, не существует. Рискну перевести название примерно как «Приюты: Очерки общественного положения душевнобольных и других заключённых».
8. Dörner Klaus. Bürger und Irre. Zur Sozialgeschichte und Wissenschaftsgeschichte der Psychiatrie. Frankfurt: Europäische Verlagsanstalt, 1969. — Русский перевод: Дёрнер Клаус. Гражданин и безумие. К социальной истории и научной социологии психиатрии. — Пер. с нем. И.Я. Сапожниковой под ред. М. В. Уманской. М.: Алетейа, 2006.
9. Джеффри Шалер. Цит. по: psychiatrick.livejournal.com.
10. . Анжелика Литвинова: Исправьте общество — и болезней не будет.
11Сас Томас. Фабрика безумия. Сравнительное исследование инквизиции и движения за душевное здоровье. — Екатеринбург: Ультра.Культура, 2008. — С. 308.
12. Цит. по: psychiatrick.livejournal.com.
13. Цит. по: Томас Сас в Wikipedia.